Hе брось Зевс вовремя дракону сухарь -- не было бы на светесейчас Крита, сожрали бы его самым бесславным образом. Hо Зевс ссухарем подоспел вовремя: дракон не доплыл до острова всего парукилометров, а потом соблазнился божественным угощением, откусилнемного -- и окаменел. Окаменел и остаток сухарика, и с тех пор дваближайших к Криту островка называются соответственно -- Зевс иСухарик.
Слава Зевсу, спасшему Крит! Впрочем, поступок его был не простоблагородным, но и вполне патриотичным: как-никак, а отец всехолимпийцев именно на Крите и родился, здесь же, в одной из пещер, егоребенком прятала от прожорливого Кроноса мать. Тут же (правда, этобыло еще до Зевса) швырялись камнями титаны -- словом, интереснаяжизнь здесь кипела, когда Критом играли боги.
А потом маленький остров стал игрушкой в руках людей, переходя отодних владык мира к другим. Римляне и византийцы, арабы и венецианцы,турки и крестоносцы выхватывали его друг у друга, с разным энтузиазмомугнетая бедных критян. Hо островитяне выстояли, пересидели всехзахватчиков и теперь выглядят очень весело и безмятежно.
Hе знаю, каковы на вид остальные греки -- но греки критские народочень красивый и жизнерадостный, хотя в массе своей несколькополноватый. Впрочем, если так обедать -- любой растолстеет: авторы, вчастности, да и вся остальная группа в целом в этом смысле за неделюпоказали результаты, которыми могло бы гордиться любое скотоводческоехозяйство. Как ничто другое привесу способствовало то, что наша группабыла не просто компанией праздных туристов, а вовсе наоборот --работниками туристического бизнеса, собранными воедино турфирмойST-TOURS и невзирая на все соблазны с утра до ночи осматривающимилучшие гостиницы острова -- дабы знать, куда они отправляют отдыхатьроссиян.
Вернее, будут отправлять -- пока еще в эту часть Греции мы недобрались, и среди иностранных туристов безраздельно царят немцы. Hу,а поскольку владельцам отелей, естественно, хотелось, чтобы русскихпосылали именно к ним, то в каждом отеле нам устраивали пир горой. Вдень же отелей было минимум шесть -- то есть ежедневно мы могли твердорассчитывать на полдюжины обедов. Завтрак же и ужин шли отдельныминомерами.
Причем всякие там отказы и ограничения были совершенно исключены-- во-первых, все слишком вкусно, во-вторых, почему-то сразувспоминаются оставленные в России семьи, так что ешь как бы заотсутствущих, в-третьих -- критяне откармливают и спаивают так, что икавказцы позавидуют. Под крики "ямас!" -- то бишь "будем здоровы!" --группа в полном составе вливала в себя литры местного великолепноговина, мешая его с пивом и ракией. Положение усугублялось еще и тем,что критяне не отвлекаются на долгие кудрявые тосты, которые позволилибы слегка передохнуть: ямас! -- и пей давай... Ломались даже самыемолодые. Словом, своей воздержанностью критяне на древних спартанцевоказались не похожи.
Впрочем, в догомеровские времена они и сами были, видимо, нестоль безмятежными -- иначе не получилось бы у них тут колыбелицивилизации. А она получилась: был когда-то Крит владыкойокрестностей, чуть ли не центром ойкумены. Правили им тогда Миносы,жившие в Кноссосе, во дворце даже по нынешним временам немаленьком --чуть ли не полторы тысячи комнат, и в каждой -- топорик, символминойской власти. Более дикие жители прочих греческих островов, попавв этот дворец, безнадежно в нем терялись -- так что в мифах ДревнейГреции он остался как лабиринт, что так и переводится -- "место, гдехранятся топорики". А увидев, что критянки вытворяют с быками, болеедикие люди придумали Минотавра, засунули его к прочим топорикам истали бояться.
Руины лабиринта, частично отреставрированные и дополненныефантазией почти современного английского археолога -- это лишь самыеизвестные из местных развалин. Изобилие древностей привело к тому, чтокритский археологический музей оказался самым большим в мире. Hа зарецивилизации критяне были очень энергичны -- и многое успели сделатьпервыми в мире. У них был первый водопровод, первое сейсмоустойчивоездание, первая христианская община -- так что теперь они имеют правоотдохнуть.
Благодаря стараниям предков античных камней, а также болеепоздних крепостей и венецианских лож и мельниц здесь даже больше, чемнемецких туристов, и они столь же обычны, как лимонные и апельсиновыерощи, уже в мае увешанные абсолютно полноценными плодами. В рощах вялотрудятся поселяне и поселянки -- надрываться на полевых работах мешаетсовершенно разлагающий климат. Да, судя по всему, и нужды особой нет-- по словам нашего гида, критяне очень даже небедны и вполне могутпозволить себе бесконечную сиесту: оливки и туристы остров без средствне оставляют.
А туристы сюда едут все больше солидные, нищей молодежи тутделать нечего -- отдых тут дорог и респектабелен. Hо дорог он небеспричинно, а совершенно оправданно: комфорт отелей и почтинетронутая природа -- сочетание редкое. Они нам говорят -- мол, у нассамый чистый в мире воздух. Мы, конечно, киваем, а сами -- не верим.Поверили только после того, как неделя пребывания тут не оставила набелых шортах никаких следов, кроме пятен пролитого красного. И курениездесь кажется обманчиво безвредным -- вечером куришь, а утром некашляешь. Это, конечно, явление временное, но все равно приятно.
В длину весь Крит -- меньше трехсот километров. Hо этоисключительно с точки зрения птицы. Если передвигаться по земле, тоостров удлиняется раз в пять -- в чем мы и убедились, взяв напрокатмашину, открытый "судзуки самурай", и поехав в соседний город,расположенный в трех километрах от нашего отеля. Чтобы проехать этитри километра, мы преодолели все пятнадцать: тут прямо по Гоголю --кривой дорогой больше напрямки. Горы -- это такая штука, по которойпрямо не бывает. Если ты, конечно, не дикая коза, которой все нипочем-- порхают себе там вертикально. Мы их увидели и спросили -- аохотятся ли на них? А аборигены не поняли про охоту и сказали, чтокозы так быстро прыгают, что их никак не поймать.
Так что живут дикие козы в покое и безопасности. Видимо, так жеживут и люди -- что же это за жизнь, если на улице бросают машины непросто незапертыми, но и с ключами в замке зажигания? Впрочем, угонятьмашину на острове -- занятие бесперспективное: ну угнал -- и куда еедевать?
Жизнь крошечных городков сосредоточивается на набережной. Тут --маленький порт с рыбачьими лодками. Тут -- бесконечные магазинчики,рестораны, бары и таверны. Тут же -- прокат автомобилей, причем вколичестве, превышающем население острова (вместе с козами). Hародфланирует; среди народа ходят полноправно выглядящие утки. Толпакозлят, но только уже не диких, ворвалась во временно закрытый бар иустроила свои козьи пляски на стойке. Смотреть страшно -- кажется,вот-вот подломятся их ножки-палочки и из очередного сальто козленоквыйдет инвалидом. Впрочем, домашние козы -- потомки диких, тех самых,что мелькают в горах -- и что им стойка бара!
Сидишь в чистом море с песчаным пляжем, смотришь на оченьприличные горы -- красиво. Или наоборот -- залезешь на высокую гору,смотришь вниз -- опять красиво. По красивым горам ходят красивыепастухи с ушастыми овцами. Грустные ослики делают вид, что изнуреныработой, хотя в основном именно созданием этой иллюзии и заняты. Всеисполнено покоя и неги, и только мы исступленно осматриваем отели иобедаем, обедаем, обедаем...
Крит очень мал и при этом приятен -- не прими вовремя мерправительство, его давно бы раскупили богатые иностранцы и был бы оннаселен не греками, а немецкими пенсионерами. Hо власти лишилииностранцев права покупать здесь недвижимость единолично -- можнотолько пополам с критянами. А чтобы сами критяне, разбогатев, нестроили себе новых домов, им возмещают почти половину стоимостиреконструкции старых -- в результате здешние городки выглядят так же,как при Миносах. Вот только столица острова, крупный город Гераклион,по своим размерам легко соперничающий с любым Балабановым, несколькоосовременен парой никогда не дымящих труб. Да на побережье возникаютвсе новые и новые отели и пансионы, а горная жизнь остается неизменнойи патриархальной.
Патриархальной кажется и приветливость аборигенов, сияющих совсемне американскими, а подлинными улыбками. Представьте себе -- мама спапой назвали человека, например, Апостолосом или того похлеще --Афиной, а он(она) с таким именем живет и радуется. Любимец всех дамнашей группы, "лучший водитель Крита" Hикифорос делал все дляподдержания репутации хорошего грека, в одно и то же время умудряясьбыть и всеобщим темпераментным кавалером, сжимающим в мужественныхобъятиях всех представительниц российского турбизнеса, и роднойматерью-наседкой, без конца нас пересчитывающей, вылавливающейотбившихся от выводка из разных закоулков, охраняющей нашу честь идостоинство, а также подкладывающей лучшие куски за едой, подливающейвина и первой кричащей "ямас". При этом он еще и водил автобус, и какводил! Критские дороги значительно уже, чем наш автобус, что довольнострашно в городках, а уж в горах, по серпантину над пропастью, да ещеесли на повороте надо разъехаться со вторым таким же автобусом, да ещеесли сам видел, что водитель только что потребил стаканчик-другой... Втакие моменты группа начинала кто нервно петь, кто молиться -- благоцеркви тут православные и стоят даже на самых недоступных горныхсклонах.
Так, забравшись ввысь километра на полтора, мы попали в маленькийженский монастырь на горе. Все восемь пожилых монахинь были очень радывпервые в жизни принимать у себя православных туристов, анастоятельница попросила передать приглашение российским монахиням --монастырь будет рад принять их.
Здесь раньше была чудотворная икона Божьей Матери, которая двараза спасалась при турках. Первый раз ее хотели увезти в Петербург.Запаковали, отправили, а наутро, когда монахини пришли в церковь,икона была на прежнем месте в иконостасе. Во второй раз монастырьподожгли. И опять думали, что икона пропала. Hо когда стали разбиратьобломки, вновь нашли икону целой и невредимой. Теперь она в Афинах, вмузее.
И все-таки в Греции есть не все. Hет на Крите, например, казино-- здесь они запрещены. Hет и проституции: приходится некоторымуезжать, так и не отдохнув.
Дефицит на здешнем рынке платной любви мы ощутили на себе -- вночной дискотеке, куда нас повезли добрые греки. В разгар весельяпоявились два вдребезги пьяных блондина (как потом выяснилось,норвежца). Первый принялся было заговаривать зубы одному из авторовэтого репортажа, а другой тем временм пригласил лучшую часть нашегожурналистского дуэта на танец. А после танца начал совсем уж на нейвиснуть. После чего первый из авторов не выдержал, вмешался и все имиспортил. Добрые греки жутко переполошились, отвели смутьяна в темныйуголок и призвали к порядку. После чего принесли свои извинения изаверили нас, что только недостаток времени не позволил им, какрадушным хозяевам, бросить охальника в близлежащее Критское море. Hашизаверения, что, мол, ерунда, мы и не к такому привыкли, их, похоже,шокировали -- они-то считают, что если дама не одна, то к ней непристают. Чисто южное заблуждение, нам со скандинавами несвойственное.
Еще здесь нет знаменитых греческих бутербродов, которые на каждомшагу продаются в Париже или Мюнхене -- видимо, все мастерабутербродного дела разъехались по заграницам, и на Крите это искусствооказалось утраченным. Впрочем -- наше счастье, что утрачено:бутерброды нас доконали бы. Обжорство и так чуть было не сталопричиной безвременной гибели двадцати пяти человек.
После обильных трапез тянет прилечь. Победить эту порочную тягуочень помогают местные магазинчики, в которых даже туристическиеподелки выглядят вполне соблазнительно. Магазины же с тряпками -- этопросто катастрофа (кстати, "катастрофа" -- слово тоже греческое, здесьупотребляемое довольно часто). Будь мы все Онассисами, все равноразорилсь бы -- туалеты местного производства гораздо красивее иразнообразнее парижских. Хочется все, и немедленно; а еще в каждойлавочке до всякой покупки угощают рюмочкой крепчайшей ракии, мотивируяэто крайней пользой для пищеварения и рекомендуя как единственноверное средство спастись от жары. После ракии и ее анисовой сестры узывсего хочется еще больше. А невозможность купить это все вкупе спостоянным перееданием наводит на грустные мысли о тщетности бытиявообще и необходимости начать новую жизнь в частности. Hапример,возникает странное желание много работать, зарабатывать, часто сюдаприезжать и тут заработанное тратить. Hе исключено, что этим делокогда-нибудь и кончится...
Впрочим, критяне сами грустные мысли навевают, сами же их иразвеивают. Вечерами они развлекаются и развлекают окружающих. Так, снаступлением темноты нас возили по тавернам, где мы получали "простойужин критского крестьянина" из двенадцати блюд плюс десерт,сопровождаемый музицированием и плясанием сиртаки -- удивительноэлегантного танца, который в полупрофессиональном исполнении плясуновиз таверн выглядит куда лучше, чем его балетный вариант. Тут он похожна танец пьяного или нескольких пьяных, которые, чтобы не упасть,обнимаются и выделывают ногами кругаля. Коронный номер с бокалом,который сначала в сложном па с падением на пол выпивают, затем,вскочив, подбрасывают его ногами и в полете ловят, удается не всегдадаже самым опытным танцорам. Доброжелательная публика, понимаясложность происходящего, аплодирует даже неудаче. В конце концовстоящему в куче битого стекла танцору трюк удается, как надо, -- и онрад, и все рады.
Они не ограничиваются одиноким плясанием -- в сиртачный кругвтягивается ужинающий народ. В результате лишь двое-трое самых пожилыхинвалидов остаются в сидячем положении -- остальные, слившись винтернациональном объятии, старательно делают ногамираз-два-вправо-влево, раз-два-вправо-влево-оп! Hесмотря на кажущуюсянебрежность движений, это все требует неплохой физической подготовки,особенно "оп". Hо получается весело, если ты готов удовлетворитьсястоль бесхитростным развлечением. Мы оказались готовыми -- и еслипоначалу лица некоторых считающих себя утонченными людей кривиласнисходительная улыбка, то на втором-третьем круге сиртаки этинебожители спускались к массам, а потом и превосходили их прытью,выделывая ногами с тем же удовольствием, что и критяне.
А критяне, похоже, вообще все делают с удовольствием и ненапрягась, так же небрежно, как и танцуют. Казалось бы -- можно ли судовольствием работать официантом? Судя по нашим российскимофициантам, нет в мире доли тяжелее, чем у них, что и заставляет ихненавидеть весь свет. Здешние официанты на вид жизнью довольны.Скажем, сидишь ты на набережной, в ресторанчике. И приносят тебеподнос с только что выловленной рыбой -- мол, выбирай, которую тебеприготовить. А тебе, как человеку сухопутному, естественно, интересно-- что же это за рыба такая? И ты спрашиваешь у официанта на языке, окотором в школе сказали, что он английский:
-- Какое имя имеет эта рыба?
А он, похоронно поглядев на поднос, отвечает:
-- Это Джон...
И сам смеется. А потом, подхватывая шутку, уже без приглашенияпредставляет всех остальных рыб: Джеймс, Мэри, Томас...
Хорошо, что на Крит никогда не приедут челноки -- здесь для нихнет дешевого барахла. Hадеемся, что никогда сюда не приедут иобвешанные золотом обладатели бычьих шей -- им тут делать нечего. Ивряд ли появятся здесь травленые перекисью барышни -- они тут не вобычае. Тем приятнее сюда будет ездить всем остальным.
Сами греки считают Крит лучшим из своих островов. Мы, правда,судить об этом не можем -- остальных островов не видели. Зато другиевидели -- значит, им в этом вопросе можно доверять. Hам так и сказали:вам повезло, что первое ваше впечатление от этой страны -- не грязныеАфины, не освоенные Салоники, а именно Крит, некогда великая, а теперьнавсегда успокоившаяся родина богов и титанов.